Масян Владимир Васильевич родился в 1947 году в городе Саратове. Окончил филологический факультет Саратовского госуниверситета. Служил офицером в Забайкалье и Монголии. Заочно учился в аспирантуре, работал корреспондентом на радио и телевидении. Более двадцати лет занимался издательской деятельностью, пройдя все ступени от редактора до генерального директора. Член Союза писателей России, председатель Саратовского регионального отделения. Автор восьми книг прозы и публицистики. Лауреат литературных премий им.М.Алексеева и международной «Имперская культура» им.Э.Володина. Заслуженный работник культуры Российской Федерации.

Владимир Масян.

ПИСАТЕЛЬ, ИЗДАТЕЛЬ, ЧИТАТЕЛЬ.

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ТЕМЕ.

Для начала разговора - посмотрим на цифры. Они говорят, что Россия – уже не самая читающая страна. Если с бумажными СМИ более или менее всё в порядке: по статистике – сколько бумажных СМИ в год погибает, столько же примерно появляется новых. А вот в книгоиздании – картина другая.

Сегодня в России выходит в год 100-110 тысяч названий книг тиражом примерно пятьсот миллионов экземпляров, по три с половиной книги на человека. Для сравнения: в США выходит в год миллион названий, а в Китае суммарный годовой тираж книг – шесть миллиардов! Даже в СССР суммарный тираж не поднимался выше полутора миллиардов, когда мы считали себя «самыми-самыми» в мире книг.

Ещё более смешные цифры: треть населения России не имеет доступа к новым книгам. Тридцать пять миллионов человек живут в сёлах и поселках, где нет книжных магазинов. Если раньше в городах только в РСФСР было семь с половиной тысяч книжных магазинов, сейчас их осталось меньше двух тысяч. Исчезли выездные книжные лавки, а книжные киоски сохранились лишь на некоторых вокзалах. Книжные торговые точки стали нерентабельными из-за высокой арендной платы, высокой стоимости самих книг, малой покупательной способности населения, а главное – из-за утраты интереса к чтению.

Почти полное отсутствие интереса к книгам у детей и подростков – одна из самых серьёзных проблем современности. Но информационные технологии уничтожают литературное образование и у взрослого населения. По результатам исследования, проведённого «Левада-Центром» 45 процентов опрошенных совсем не читают книг, 30 процентов не имеют не только домашних библиотек, но вообще не имеют книги или журналы в доме: прочитал, полистал и выбросил.

Может быть, лучше обстоят дела с электронными носителями? Нет! 83 процента опрошенных не читает книг и журналов и на электронных носителях. А из читающих, есть данные, 99 процентов электронные книги воруют, и лишь 1 процент покупают официально. Это только то, что лежит на поверхности. А копнуть глубже?

К примеру издательство выставляет книгу в Интернете по сто рублей. Один процент покупательской способности – два, три купленных экземпляра в месяц. И чтобы с электронной продажи книги накопилась тысяча рублей гонорара, автору приходится ждать больше года. Не выгодно ни писателям, ни издателям.

Из-за того, что люди стали меньше читать, увеличилось время продаж. Некоторые книги лежат на полках в магазинах больше двух лет, а раньше продавались за несколько месяцев. Оборот буксует, деньги замораживаются. Издатели вынуждены увеличивать количество названий, дробить серии, разнообразить ассортимент. Но и это мало помогает. Кончилось время, когда любые книги раскупались «на ура». Сегодня даже литературная «попса» упала в спросе.

Тиражи книг Валентина Распутина, Владимира Личутина, Александра Сегеня, Виктора Астафьева, Владимира Крупина не превышают 2-х, 4-х тысяч экземпляров. «Казачий роман», «Белогвардейский роман» - восемнадцать томов романов белой эмиграции – имеют мизерные тиражи. Мизерный спрос.

Не очень-то помогает издательствам и выпуск книг за счёт средств авторов или спонсоров, хотя их издаётся, согласно статистики, почти 80 процентов от авторских заявок. Продать сегодня 200-300 экземпляров книги неизвестного поэта по нынешним временам, просто подвиг. Проще – отдать весь тираж автору. Пусть сам мучается.

Издатели вынуждены переходить на принцип допечатки тиражей – в общем-то подходят к мировой системе книгоиздания: выпустил 50-100 книг, продал – допечатал ещё столько же. И так по мере распродажи одной книги. Ясно, что это другое печатное оборудование, другая логистика. «Лучший, если хотите, идеальный подход к делу, - утверждает главный редактор издательства «Вече», известный поэт Сергей Николаевич Дмитриев. – У издателя не должно быть книг, пока их кто-нибудь не закажет. Но в прайс- листе все книги издательства есть».

Как видите, грядёт издательская революция! И сроки для неё определены: ближайшие десять лет. Издательские плюсы очевидны: печать по требованию. А вот авторы пострадают в первую очередь: рубль ничего не стоит, а тут и гонорары уменьшаются с уменьшением тиражей их книг. Страшно недовольны и полиграфисты, чьи типографии в большинстве своём настроены на большие тиражи. Произойдут изменения и в системе продаж, появится служба литературных агентов, библиотеки напрямую станут закупать книги местных авторов, да мало ли что ещё может измениться. Одним словом – революция!

Только бы крейсер «Аврору» подольше ремонтировали. А то с дуру опять шарахнет! И в первую очередь, как всегда, по культуре.

И всё-таки главный вопрос остаётся открытым: почему люди стали меньше читать? Почему упал интерес к современной литературе? Не потому ли только, что эра ненасытного потребления откровенно затаптывает духовные ценности? Или наши писатели стали меньше писать? Я уж не говорю: меньше издаваться.

Помните, в конце восьмидесятых годов (язык не поворачивается сказать «прошлого века») модно было кичиться тем, что писателя не печатают, и потому он пишет в стол. Правда, потом в девяностые, когда гласность переросла во вседозволенность, в том числе и в печати, оказалось, что достать из стола многим писателям было нечего.

Сегодня картина другая. Если посмотреть каталоги таких издательств, как «ЭКСМО», «АСТ» и того же «ВЕЧЕ», которые входят в десятку крупнейших издательств России, то увидим, что 60 процентов их книг – новые произведения, то есть недавно написанные. Здесь мы найдём писателей нашего, патриотического цеха: Захара Прилепина, Олесю Николаеву, Александра Проханова, отца и сына Куняевых, Юлию Вознесенскую, Михаила Чванова, Александра Казинцева или писателей иных взглядов и пристрастий – от откровенных русофобов Виктора Ерофеева и госпожи Улицкой до более умело прячущих свои антироссийские настроения Дмитрия Быкова, Виктора Пелевина, Виктора Шендеровича, Константина Богомолова, Михаила Швыдкова. Писателей много. Не скажу: «хороших и разных», но разных – точно.

И в количественном исчислении их не мало. Только в Союзе писателей России более 8 тысяч членов. Почти столько же и в Союзе Российских писателей. А есть ещё – Союз независимых писателей, Союз литераторов России, Союз писателей-переводчиков, отдельно стоящий Союз писателей Москвы. За ними идут разные писательские ассоциации, содружества, Международные сообщества и Русский Пен-Центр. Согласитесь: огромная армия пищущих людей, тех, кто считает себя профессиональными писателями. С каждого по книжке – и готова целая районная библиотека.

Но вот парадокс: всё чаще можно услышать: «Книг – изобилие, а почитать нечего». Отговорка или намёк на то, что современные произведения не отвечают чаяниям современного читателя? Ведь не читают не только простые, или как мы говорим – рядовые читатели. Не читают книги и литературные журналы даже филологи, журналисты. Сами писатели ничего не читают!

Почему не читают? Первое, что приходит на ум, потому что читающим не интересно то, о чём пишут писатели. А второе – читателя мало трогает стиль авторов и оставляет равнодушным их маловыразительный язык.

Тогда поставим вопрос по- другому: неужто писатели разучились писать? С молодыми авторами просто – они и не думали ничему учиться. Уровень их литературного образования или самообразования не поддаётся никаким характеристикам потому, что его – образования - просто нет. А здесь ещё, как специально, перекочевал к нам с Запада модный литературный жанр – Нон-Фикшен, то бишь не художественная, не выдуманная писателем литература. Главное в этом «новаторском» жанре – не создание художественных образов, а пересказ событий, ситуаций, характеров, идей и даже мыслей. На первый план выходят диалоги. Ни описания, ни портреты, ни психология характеров, ни сюжеты и даже ни композиция – значения не имеют. Какая красота! Всё писательское мастерство – ниже плинтуса! Одни разговоры и разговоры. Сцена за сценой. А уж поболтать молодёжь охоча. Вот на поверку в их прозе одна болтовня и есть. Не зря когда-то Василий Ключевский сказал: «Есть люди, у которых язык умнее их самих». Но это так подходит к новомодному жанру.

Вторая беда – ограниченность информационного поля. Что здесь скажешь, если сайт газеты Союза писателей России «Российский писатель» заблокирован системой Контент-фильтрации Департамента образования

Москвы. Зачем знать кому-то имена Юрия Кузнецова, Светланы Сырневой, Геннадия Ступина или Ирины Семёновой, чьи стихи и поэмы в «Российском писателе» чтились, как величайшие события в русской литературе последних лет! А многим ли читателям знакомы имена поэтов: Николая Зиновьева (Краснодарский край), Евгения Семичева (Самара), Николая Рачкова (Ленинградская область), Виктора Кирюшина (Москва), Марии Аввакумовой (Москва), Юрия Перминова (Омск), Вячеслава Артёмова (Москва), Валентины Ефимовской (Санкт-Петербург), Игоря Тюленева (Пермь), Геннадия Иванова (Москва), Александра Нестругина (Воронежская область)?

Их стихи – яркие и высокохудожественные - можно прочитать в «Нашем современнике», «Роман-журнале 21 век», новой Литературной газете да в той же газете «Российский писатель». Остальные издания и центральное телевидение по-прежнему ищут новых Ерофеевых и Быковых, Улицких и Акуниных. «Холодная война» в литературе набирает обороты, а у власть предержащих на всё один ответ: «Во времена Пушкина тоже было много писателей, более известных, чем сам Пушкин». Мол, дерзайте, молодые!

Со старшим поколением писателей дело посложнее. Они вынуждены были творить в рамках основного метода советской литературы – социалистического реализма. И хотя хитромудрый казак Шолохов на вручении ему Нобелевской премии пытался объяснить европейцам, что социалистический реализм – не художественный метод, а выражение мировоззрения художника в эпоху социализма, на практике это выглядело совсем иначе. С 1934 года, то есть с момента закрепления в Уставе Союза писателей на его первом съезде положения о соцреализме, как исторически необходимом методе в советской литературе и искусстве, эта «историческая необходимость» стала пониматься исключительно, как осознанная партийность, а художественный кругозор писателя – как партийная направленность его творчества. И всё! Шаг влево, шаг вправо – расстрел цензуры. Нужно было обладать огромным талантом и личным мужеством, чтобы творить по законам литературы, а не общества.

Самой «безопасной» темой было детство, как бы то, что было вчера. И если посмотреть, скажем, на творчество саратовских писателей, то все они стали известны произведениями о своем детстве, о своей юности. Иван Шульпин, Юрий Никитин, Яша Удин – самобытные прозаики, художники слова – так и остались в шестидесятых и семидесятых годах советской эпохи. Правда, Юрий Никитин создал памфлет о современности, но выстрел был холостым. Время обогнало писателя.

Пытался выскочить за рамки автобиографической, детской темы, писать о современности Николай Болкунов. Собственные жизненные неурядицы не оставили времени развернуться таланту. Но свободный полёт художника в его последних повестях уже просматривался. Жаль, ушел из жизни на взлёте.

Остаётся верной глубоким реалистическим традициям русской детской прозы Галина Ширяева. В наше время – это подвиг подвижника!

Замахнулся на трилогию Виктор Маняхин, решившийся рассказать всю правду-матку о нашем поколении. Но художественные провалы в первой книге уже не оставляют сомнений в том, что мы увидим не эпопею, а очередную летопись, заполненную знакомыми (до оскомины) всем событиями и бытописательской хроникой жизни людей, типажи которых давно описаны в нашей советской литературе. Художественной классикой тут и не пахнет.

Блещет юмором и сарказмом проза Владимира Кадяева. Стиль его письма в его натуре. А она, мятежная, мечется где-то между Ильфом с Петровым и Салтыковым-Щедриным. Кто бы указал ей тропку к Гоголю! Глядишь, и появился бы в Саратове свой классик.

Наиболее любопытной и успешной фигурой среди саратовских прозаиков на сегодняшний день можно назвать известную многим читателям Наталью Леванину. Мне, например, очень любопытно было наблюдать, как писательница, обременённая академическими филологическими канонами в творчестве, пыталась уйти от созерцательной беллетристики к образному письму, к чисто художественному слову. Слава богу, ей это удалось, и я чувствую, в скором времени она явит на свет роман – единственный жанр, где писатель волен создавать и рушить чужие судьбы, не оглядываясь на собственную жизнь.

Есть в Саратове и другие «живые» прозаики. Владимир Азанов пытается выжать слезу из своего армейского прошлого. Владимир Гурьянов потрошит воспоминания своих земляков. Юрий Хижняков зациклился на откровенно книжных, романтических любовных историях. Валерий Кормилицин с помощью интернета печёт толстые исторические повествования. Не вкусные, как сказала Наталья Леванина, совсем не похожие на те – из детства – ноздрястые бабушкины блины, сдобренные топлёным или конопельным маслом. Что поделаешь: и вкусы меняются – сегодня попсу едят с попкорном.

Особняком в писательском ряду прозаиков стоят имена Маргариты Борцовой и Алексея Солодова. Здесь очевидно влияние собственной поэзии на собственную прозу. Отдельный, хотя и интересный, разговор. Но главное, заслуживающий внимания и писателей и читателей.

Как видим, круг пишущих о современности прозаиков невелик. Откуда же взяться большому читательскому кругу.

Поэзия – не моя епархия. Но уверяю вас, и там всё крутится вокруг десятка имён. Кроме оставшихся в «старой обойме» Людмилы Каримовой и Павла Булгина, на поэтическую авансцену вышли Валерий Кремер, Николай Ивлиев, Владимир Шабаев, Иван Васильцов. В затылок им дышат Алексей Бусс, Михаил Муллин, Станислав Тверикин, Александр Гнутов.

Поэты всегда отличались мобильной коммуникабельностью. Но к сожалению круг их почитателей даже в интернете тоже не велик.

Хотим мы этого или нет, но, кажется, литература и искусство все целенаправленнее возвращаются к элитарности. (Попрошу значение этого слова не путать с государственно-чиновничьей и финансово-олигархической элитами.) Стало быть, и искать надо вокруг себя не массового, а изысканного, образованного читателя. Тогда и скажем: «Мал золотник, да дорог!».

В Год литературы в России невозможно удержаться, чтобы не сказать ещё об одной проблеме: о живом писательском слове, то бишь о встречах писателей со своими читателями. Проблема общероссийского значения. Поэтому, думаю, будет не удивительна здесь большая цитата из беседы редактора газеты «Российский писатель» Николая Дорошенко с Председателем правления Союза писателей России Валерием Ганичевым:

«Николай Дорошенко: Каково ваше личное ожидание результатов предстоящего Года литературы?

Валерий Ганичев: …Я прожил достаточно долгую жизнь, чтобы в своих ожиданиях особо не обольщаться. Дело в том, что нашей реальной русской литературе, да и всем национальным литературам России будет не просто вот так вдруг, в Год литературы преодолеть все те фильтры, которые в течение четверти века тщательно выстраивались между талантливым писателем и достойным его таланта массовым читателем. Изначально, ещё с конца 1980-х годов внушался всем нам ложный тезис о том, что для литературы будет лучше, если государство не станет вмешиваться в литературный процесс, если собственной политической позиции в отношении к литературе у государства не будет. На самом же деле – политическая позиция никуда не подевалась. Напротив, она даже стала куда более жёсткой, чем, например, в последние десятилетия советской власти. Но вырабатывалась она уже не в Кремле, а за рубежом. Там стали очень уж избирательно переводить наших российских авторов и награждать их самыми престижными премиями. А наше государство за счёт нашего же бюджета затем посылало именно этих писателей на зарубежные книжные ярмарки, составляло из них списки делегаций на разные зарубежные литературные мероприятия, якобы для укрепления литературных связей, якобы для продвижения русского слова, обеспечивало им поездки по городам и весям России для встреч с нашими читателями. И в первую очередь лишь отобранными за рубежом авторами пополнялись, опять же за счёт нашего бюджета, наши библиотечные фонды. Разумеется, и писатели, и многие самые уважаемые деятели культуры возмущались таким печальным положением дел. И на страницах «Литературной газеты», которую в радикализме не заподозришь, публиковались их протестные письма. Но ответ был один: этих писателей уже знает весь мир, а значит, они и есть величайшие представители современной русской литературы!

Воистину, кто не заботится об армии своей, тот кормит армию оккупантов!

Я всего лишь хочу сказать, что все те препоны, которые выстраивались для литературы настоящей, нашей родной, за один год не преодолеть, даже если это будет Год литературы».

И далее Ганичев говорит о том, что даже и в 1990-е годы – в годы самой суровой блокады русской литературы – находились такие губернаторы и главы республик, как Полтавченко, которые сами же эту блокаду прорывали, и проходили грандиозные выездные писательские пленумы, и, конечно же, встречи с читателями в Орле, в Республике Саха-Якутия, в Краснодарском крае. Какие незабываемые Дни литературы проводятся сегодня в Томске, Ульяновске, Белгороде, Калуге, Курске, Хакасии, Вологде, Омске, Алтайском крае. Какие книги и целые библиотечки местных авторов издают! Какие торжества проводят по случаю вручения местных литературных премий! Какие устраивают экскурсионные поездки по местам знаменитых писателей, автопробеги по библиотекам, которым присвоено имя писателя, Международные и районные фестивали, круглые столы и литературные гостиные. И всё не только в рамках Года литературы, а ежегодно.

Понятно, что такое не возможно без поддержки губернаторов и областных министерств культуры. Но не возможно и без твёрдой позиции и активной поддержки самих писателей и деятелей культуры. Не потому ли Саратов перестал входить в круг вышеупомянутых городов, что его писатели потеряли духовную ориентацию в своём литературном пространстве и надежду на свою организацию, разбрелись по псевдолитературным квартиркам.

Это как же нужно было «замылить» литературную премию имени Михаила Алексеева, чтобы о ней стали забывать не только в Москве, но и самом Саратове. Литературное событие общероссийского масштаба свели к бюрократическому действию, прицепом привязанному к какому-нибудь мероприятию, пусть даже и областного значения. И не надо всё сводить к отсутствию денег. Не деньги, а настроения и ожидания людей делают праздник.

Находят же возможность принимать писательские «десанты» в Калининске, Марксе, Вольске. Не перестают удивлять, при всей своей бедности, изысканной изобретательностью работники центральных (областной и городской) библиотек при проведении авторских литературных вечеров.

Неутомимы в поиске встреч с читателями в городе и районах области энтузиасты из Рубцовского поэтического центра при ЦДРИ. Постоянно ищут выходы к читателям и литераторы, объединившиеся в свою ассоциацию. И только орготдел в региональном отделении Союза писателей России «ждёт у моря погоды».

И куда делась поддержанная губернатором «Библиотечка лауреатов Алексеевской премии», небольшие тиражи которой должны были пополнить фонды библиотек области? Почему растворились в воздухе обещания работать в единой сцепке с писателями Владимира Иванова – директора открытого в Саратове отделения Книжной палаты РФ? Где обещанная помощь в издании книг местных авторов?

Или вот ещё такой интересный вопрос: по какому принципу наше областное Министерство культуры отбирает и приглашает московских писателей на наши областные фестивали? Хоть кто-нибудь в министерстве читал произведения этих авторов? А ведь на приезд-отъезд, проживание - питание, гонорары тратятся бюджетные денежки из «закромов нашей областной культуры», те денежки, которых так не хватает нашим мастерам.

Вопросов много. Но ответы на них, представляется, нужно искать не только у тех, кому они адресованы, а прежде всего у самих писателей, у руководителей саратовской писательской организации. Как-то подзабылось, что писатель не только художник слова, а ещё и подвижник его в народе. Но если писательство – дар божий, то подвижничество, как образ жизни писателя, во многом организуется средой, в которой он существует. Для того и создавался Союз писателей, для того и выделялись ему помещения, чтобы там кипела жизнь, чтобы прежде всего там, как с высокого аналоя, звучало высокое писательское слово, которого так ждёт читатель.

А сегодня этот самый робкий читатель, заглядывая в «храм» саратовских писателей, испуганно вопрошает: «Ау! Писатели, вы где?» А в ответ тишина: «Не вернулись из боя?».

Не поймите превратно: эти упрёки я в полной мере отношу и к себе. И уж ни в коем случае не призываю «перетряхнуть карты в колоде», что у нас чаще всего и делают. Но пора кому-то сказать: «Так дальше продолжаться не может!».

Время действовать! И поможет нам Бог!